Валентина Шейкина (Бизюкова)

57 лет, д. Глазуново (Усвятский район), Россия

Проба пера. Мой рассказ "Вера и Гулливер" (2007г.) Вера бежала в контору соседней деревни Заголодье со сводкой по лесосплаву. В 9 лет она уже имела свой кусок хлеба в прямом смысле этого слова. За ежедневную доставку сводки (а это 8 км туда и обратно), ей давалась возможность купить полбуханки чёрного хлеба. Шла весна 1947 года. Такое подспорье семье из 4-х человек, где главная кормилица – мать, было как нельзя кстати. Жителям Каржав, маленькой деревушки в 8 дворов, затерявшейся среди лесов и болот, на берегу реки, несказанно повезло, когда год назад у них открыли «кадру» («Леспромхоз»). Появилась возможность работать не за палочки, а за деньги, хотя труд этот был очень тяжел и низкооплачиваем.Бежала Вера босиком по ещё не совсем оттаявшей после долгой зимы земле и представляла, как отогреется в конторе, находившейся в передней половине дома тётки Катёхи; как приветливо встретят её, кто бы там ни был: будь то начальник конторы Сергуняев или бухгалтер Лукашевич. Хорошо бы – помощник бухгалтера Жизневский! Встряхнёт густым волнистым чубом, а сам в красивой чёрной шинели и шапке-кубанке. А может улыбнутся девчушке молодые приёмщики леса Коля Василевский или Сергей Жолудев. Последний побалует ещё тёпленьким, свёрнутым в трубочку, овсяным блинком. Вот уже и третью часть пути, самую грязную, преодолели маленькие ножки, которые от воды, грязи и ветра были постоянно в цыпках. Кто этого не испытал, тот не знает сколько беспокойства доставляют эти мелкие ссадинки-трещинки, исполосовавшие, вернее, искрестившие ноги до самых колен. Вечером, после неприятной процедуры мытья, от которой всё саднит и щиплет, их смазывают «верхушечкой» - сливками, пристоявшимися за день в жбанке молока. Немного погодя полегчает, но лишь на время, до следующего выхода на улицу, а полностью ненавистные цыпки пропадут только зимой, когда ноги приобретут обувку – лапти. Половина дороги лежит по высокому берегу реки, откуда, как на ладони, видна раскинувшаяся у озера деревня Заголодье. Вот и мост через Усвячу, потом с полкилометра по сырой заводи, а там – берегом озера, где будет суше, а значит и теплее. «А вдруг прибегу, а там папка! И домой вместе пойдём. Ему сказали, что я приду, вот он и ждёт меня! А может, пока я в Заголодье, он из Глазунова – прямиком в Каржавы. Вернусь, а он дома! Ведь не разом же все с войны домой возвратились. Сколько только через год пришли! А Иван, сын Петрока, тот совсем недавно! Когда-то они с братишкой Федей дружили, на фронт в конце войны попали, и на Федю скоро-скоро похоронка пришла, тут всё ясно – погиб! А папка ж пропал без вести, значит – не убит, найдётся и вернётся. Захочет же он меня увидеть!» Вспомнилось, как уходил отец на фронт. Ей не было и четырёх лет, но этот миг запечатлелся в её памяти. Помнит, как все стояли у реки и ждали, пока мальчишки перегонят лошадей через брод на другой берег, по которому и поедут в Усвяты. В тот день уходили на войну два брата Гривковых - Андрей и Михаил, Иван Богданов и её отец, Афанасий Жолудев. Провожать вышла вся деревня. Отец нёс дочку на руках, эти большие тёплые отцовские руки она не забыла за прошедшие с той поры почти 6 лет! Вера понимала, что уходит отец куда-то очень далеко, откуда может и не вернуться, потому что девятилетний Егор и тринадцатилетняя Таня стоят, прижавшись к нему, и горько плачут. Когда подводы приехали, отец, передавая её тётке Анисье, шепнул на ухо: «Маму только никому не отдавай.» Сел в лодку вместе с женой, другие тоже погрузились в лодки. За рекой отец обхватил пятнадцатилетнего Федю, прижал к себе, и так они стояли, обнявшись… Подошли подводы из соседних деревень. Вера не могла оторвать глаз от белой лошади, подошедшей из Заголодья. Раньше она таких не видала! А в каком нарядном красном платке была молодая женщина, правившая этой лошадью! Собрался большой красивый обоз. Так уходили на войну… По зелёной дороге, вдоль зелёного леса жёны, матери, сёстры поехали провожать до Усвят. Вот подводы уже скрылись из виду, а дети и старики всё стояли на берегу… За этими воспоминаниями Вера и не заметила, как подбежала к конторе. Вбежала – и растерялась: в комнате сидел незнакомец, громадный такой дядька, с большущими руками, с красным лицом, обгоревшим в пути на первом весеннем солнце, на котором выделялись огромные синие-синие глаза и большие пухлые губы. Сердце ёкнуло...«Не папка! – через какую-то секунду промелькнуло в голове, - папка небольшого роста». Ведь не раз слышала, как о ней, не по годам крохотной, говорили: «Маленькая, по батьке».Отдала сводку, отдышалась. Услышала слова Сергуняева: «Вот с этой девчушкой и дойдёшь». Вдоль озера шли рядом. Он – шаг, Вера – три. Семенит вприпрыжку, а в голове одно: «Гулливер! Точно, Гулливер! А я кто тогда? Лилипут? Нет, я не лилипут. А он – точно Гулливер!» - Мишка Богданов у кого живёт? – раздался голос сурового спутника. - У нас. - А Ахрамовичи? - По соседству. - А Коля Филимонов? Вера задумалась: «Какой Филимонов?.. А, это Коля, по кличке Мамай». - Тоже у нас. - А сколько у вас постояльцев? - Десять. - А мамку твою как зовут? - Настя. «Буду тоже проситься к Насте, раз Коля и Мишка у неё, как-никак земляки,» - решил двадцатилетний Николай Данилов и замолчал. Он вспомнил, как ещё до войны довелось быть в этих краях. Это было одно из самых тяжёлых воспоминаний его небольшой, но такой насыщенной трагическими событиями жизни. Жили тогда они большой дружной семьёй, в которой пятеро детей, в деревне Межтоки Куньинского района. Внезапно заболел отец – скрутила невыносимая боль в животе. Когда поняли, что без больницы не обойтись, решили добираться до Усвят по реке. Положили отца в лодку, гребцами сели пятнадцатилетний брат Мишка и он, Коля, тринадцати лет. До Турновского озера дорога не протянулась, по самому озеру плыли долго. Гребли ещё несколько часов – показалось Адамово, ещё час – Церковище. Устали, а река петляет, извивается, гребёшь-гребёшь, а всё будто на месте. Через пару часов увидели Савино, потом Глазуново. Отец стонет, корчится в муках. Темнеет, дети вымотались, на руках – кровавые мозоли. Ещё долгих два часа – и Заголодье видно, а отец затих. Сначала успокоились, решили, что полегчало. А до Усвят ещё грести и грести. Примерно столько же! Бедные мальчишки, что они испытали, что вынесли, когда одни, в темноте, до сих пор не сталкивавшиеся со смертью, поняли, что отец мёртв… Развернулись – и в страшный и долгий обратный путь. Вот такие воспоминания с Усвячей и Заголодьем у Коли. А ещё Мишка, его Мишка! Дорогой братишка! Совсем мальчишка! Погиб на фронте…Как? Где? Похоронен ли? Сам Коля на фронт не попал – взяли в ФЗО в г. Магнитогорск. После окончания учёбы нужны были монтажники-высотники на строительство доменных печей. Может, и не был бесстрашным с рождения, да вот никто не спрашивал, боится ли высоты. Пришлось стать и быть таковым, главное, что на вид здоровый. А сердце тосковало по дому. При первой же возможности вернулся в родные края. А тут немцы похозяйничали. Вместо дома – пепелище. Мать с сестрёнкой Тоней в бане ютятся. У брата Гаврилы в Кунье своя семья да младшую сестру Дусю к себе взял, на няньки. Столько не виделись – пошёл Коля их навестить. Пока ходил – дома новая беда – баня сгорела. Сестра то ли с испугу, то ли так совпало – ещё какая болезнь приключилась – слегла. Возил и в больницу, и по бабкам. Ничего не помогло. Сгорела в одночасье 19-летняя красавица Тонечка. Где тут быть улыбчивым и разговорчивым?! Впору умереть. А жить надо! На работу устроиться! Мать к зиме определить! Уже и до Каржав рукой подать, а самая грязь началась. Закатал брюки повыше, а в ботинках уже давно грязь хлюпает. Вера бежит, пытаясь впрыгивать в его следы, в один попадёт, а другой к тому времени грязью-водой уже заполнится. Идёт Николай большим шагом, торопится. Не поспеть Вере за ним. «Ладно я босиком, - думает, - мне холодно. А он куда так спешит? Зачем?» Идут-бегут. У каждого свои думки. Вот и Каржавы! Пригрелась деревня на пригорке, радуется: весны дождалась! Раскрыла свои объятья ещё одному постояльцу, думала – сезоннику. Ошиблась! …Не сразу, не за один год, но отойдёт душой Николай, отогреется душой и сердцем у своей хозяйки Насти.А Вера бежит, бежит к своему дому, пытаясь догнать Гулливера, не ведая, что ведёт себе папку… Эпилог Спустя 5 лет после описываемых событий у Веры появится сестрёнка Маня, дочь Николая и Насти. (Теперь это Мария Николаевна Мач) В 2007 году мы отметили 70-летие нашей любимой мамы и бабушки - Веры Афанасьевны Бизюковой. Годом раньше её отчиму Николаю Даниловичу Данилову исполнилось 80. Трудное детство, суровая юность, жизненные невзгоды не прибавили вам здоровья…Как хочется, чтобы вы жили ещё долго-долго, дорогие наши старики! От автора: 2011 год забрал у нас сначала дедушку (в феврале), потом в сентябре и маму, которая прожила ровно 74 года, ни днём больше... Светлая вам память, наши родные, незабвенные люди!